Если говорить патетически: взрывная волна отбросила меня в будущее. Ну, а если серьезно, взрыв стал поводом уехать из Киева. Я оттуда родом, но пять лет прожила в Софии – у папы была командировка в Болгарию. Она закончилась в июне, а авария на АЭС произошла в мае. Разумеется, в Киеве тогда была страшная паника, счетчики Гейгера зашкаливали. Меня быстро отправили в Москву, где, по замыслу родителей, я должна была поступить в какое-нибудь учебное заведение. У меня на тот момент был аттестат с отличием и намерение через пару лет поступить в художественный институт. Но в Москве планы пришлось скорректировать. Совершенно случайно мы нашли техникум моделирования и конструирования женской одежды – хоть что-то, связанное с рисунком.
И тут-то вы поняли: вот то, чем я буду заниматься всю жизнь?
Нет, конечно. Училась я «для галочки». Было начало 80-х, а в Москве тогда было удивительно интересно. Здесь без конца проходили масштабные выставки – приезжали Бэкон, Юккер, другие мощные художники. Ну, и, конечно, все эти неформальные тусовки, на которых я проводила куда больше времени, чем за учебой. Тем не менее, техникум дал мне прекрасную практику: шили мы очень много. Помню, в то время своими руками сшила 8 пальто. После техникума я вернулась в Киев, пошла работать в Дом моделей. Тогда Союз уже распался, и все постепенно приходило в упадок. Когда я пришла в Киевский дом моделей, он уже вовсю усыхал, но я успела ухватить атмосферы былой мощи напоследок. В Киеве я поступила в Институт легкой промышленности, работала сначала конструктором, потом модельером, потом художником-иллюстратором. Зарплаты были мизерными, но было другое, ради чего стоило работать – колоссальный опыт. В Союзе ведь мода финансировалась примерно как оборонная промышленность.
Государство действительно вкладывало в это деньги?Сейчас лицо страны – это газ и нефть.
И большие! Это было лицо страны. Художникам Домов моделей не отказывали ни в каких тканях. Дизайнер того времени мог запросто сделать принт, скажем, в Баку.
Но ведь мода и сейчас лицо страны, а денег - ноль.
Сейчас лицо страны – это газ и нефть. А на месте бывшего Киевского дома моделей сейчас ночной клуб и банк.
А в какой момент Вы поняли, что хотите открыть собственный Дом моды?
Наверное, это произошло после рождения моей дочери. Не знаю почему, но именно тогда я впервые отнеслась к созданию одежды как к бизнесу. До этого были отдельные проекты - показы в клубах, тусовки, выставки, шоу для прессы. Но тогда, в 2001-м мое отношение полностью переменилось: я открыла компанию, и стала заниматься развитием промышленной линии. Не думала, что сложится именно так. Но это судьба. Я вообще фаталист. Ведь я и пела, и танцевала, и рисовала, мне всё удавалось. Но у меня попросту не было шансов заняться в жизни чем-то иным, помимо создания одежды.
И добились в этом успеха. Кстати, в чем успех измеряется? В количестве публикаций в глянцевых изданиях? В числе знаменитостей, которые носят вашу одежду? В деньгах?..
Наверное, важно всё перечисленное. Но самое ценное, на мой взгляд, если дизайнер нашёл свой стиль, свой путь. А успех – это немного другое, это внешняя, сторонняя оценка. Безусловно, признание публики необходимо. Но внутреннее чувство «я нашёл себя» - куда ценней.
Помимо чувств, дизайнеру важны и материальные вещи – уровень продаж, например.
Я полностью согласна. Моя одежда хорошо продается, я этим горжусь.
А сколько Ваши вещи стоят?
Я работаю в люксовом сегменте, так что вещи, конечно, дорогие. Но я очень внимательно слежу за ценами, чтобы мои вещи оставались конкурентоспособными, особенно по отношению к западным брендам. Наша мода все равно вторична, как бы мы не кичились своей аутентичностью, не заигрывали с Западом и не грозили "русская мода скоро ярко вспыхнет". Государство нас не замечает, Запад не хочет – так с чего бы нам вспыхнуть? В остальном мире мода воспринимается как прибыльный бизнес, а значит важна не только харизма художника, но и уровень продаж. Это логично и правильно. И я вижу, что определенный прогресс есть и в России. Но нужно время.
Пока же вещи русских дизайнеров зачастую стоят дороже, чем западных.
Я, как и вы, не считаю это правильным. Но я понимаю, откуда берутся эти цены. Дизайнер потратил деньги, чтобы сделать показ, выпустить коллекцию. Дорого её продать – единственный способ окупить затраты. Но цепляя на платье ценник с цифрой 150 000 рублей, многие забывают, что сейчас не 90-е годы, новое поколение потребителей умеет считать деньги, и всегда обращает внимание на количество нулей, даже если вещь им очень понравилась. Вообще профессия у нас неблагодарная. Если ты выбрал этот путь, должен понимать, что первые лет десять будут голодными и холодными.
Без наценки за амбиции при ценообразовании не обходится?
Во многих случаях, цена просто рисуется. Но в идеале, ценообразование должно быть простой арифметикой. Слагаемые такие: затраты на ткани, их доставку и растаможку, затраты на пошив изделия, плюс фурнитура, упаковка и прочие мелочи. У нас продажи хорошие, но это не даёт мне повода сделать цены в два раза больше. Я слишком хорошо понимаю, что этим перекрою себе путь для дальнейшего движения.
А в родной Украине бренд Tegin как-то представлен?
Лет пять назад я там открывала шоу-рум, но потом свернула, оставила только точечные продажи. Недавно участвовала в киевской Неделе моды. Но как территорию для активного развития бизнеса я пока Украину не рассматриваю – там ситуация непростая. Да, там все быстро развивается, Недели моды прекрасно организованы, дизайнеров боготворят, но… Понимаете, там очень модная молодежь, но тратить много денег на одежду они уж точно не станут. А платежеспособный контингент привязан к западным брендам. Должно пройти время. Пока же мои постоянные клиенты из Украины ездят ко мне в Москву. Иногда я привожу коллекцию сама, но вновь открывать бутик там не планирую. Пока существует таможенная граница с Украиной, это для русских дизайнеров не вариант: в чемоданах большие партии возить смешно, а иначе просто нерентабельно.
А как у вас дела с Западом, который русских дизайнеров не хочет? Кажется, вы пробовали там работать.
Пробовала. Даже почти подписала контракт с одним шоу-румом. Но тогда начался кризис. Сейчас предпочитаю осваивать российский рынок, расширяю производство. Недавно у меня появилась линия дубленок – я прямо на Новый год сделала, пока все отдыхали.
Здорово. Но ваше имя ассоциируется в первую очередь с кашемиром. Когда вы влюбились в этот материал?
Это тоже фатальная история. Моя подруга одно время была совладелицей компании "Кашемир и шёлк". В какой-то момент она предложила мне разработать для них линию кашемира. Пригласила поехать с ней в Монголию, на фабрику. У нас из этого так ничего и не вышло: съездить-то мы съездили, но в "Кашемире и шёлке" посчитали, что будет проще и дешевле привозить кашемир из Италии, чем производить и развивать линию здесь.
Но Монголия вас уже не отпустила.
Да, мне настолько понравилась страна, что забыть я её не смогла. К тому же, я очень подружилась с хозяйкой той фабрики. При первой встрече она подарила мне свитер. Конечно, пришлось перешить, добавить к нему бархатные канты. Но носила я его, не снимая. Тогда я и подумала, что неправильно столь бездарно использовать такое шикарное сырьё – из него нужно создавать красивые вещи. А потом я поехала на какой-то фестиваль моды и в гостинице у меня этот свитер бесследно исчез. Я очень расстроилась: мне был просто необходим такой же, только уже перешитый и с кантами. Так что скоро я поехала в Монголию и сделала свою первую коллекцию. На той фабрике я до сих пор размещаю заказы.
Мне кажется, вас с Монголией не только бизнес связывает.
Да, я могу о ней говорить бесконечно долго. В Москве мы живем в особой реальности, полубезумной.
Окруженные, вдобавок, полубезумными людьми, которые постоянно толкаются. В Монголии тоже толкаются, кстати. Но по иным причинам. У них ситуация обратная: территория огромная, а людей почти нет. Так что когда вдруг в пространстве возникает другой человек, необходимо подойти к нему очень близко и хорошенько пихнуть – мол, моя территория. Но этим запустением страна и прекрасна. Представьте: высокогорье, пустыни, степи без ничего – только небо и облака. И ветер, который дует, не прекращая. И меняет направление четыре раза в день. Там есть удивительные места – например, ворота в Шамбалу. Об этом сказано в древних преданиях. Я там бывала.
И как ощущения?
Ты чувствуешь себя сосудом, который чем-то наполняют. Похожее ощущение, как ни странно, испытываешь в Иерусалиме. Это места силы, они очищают. Еще там есть гора желаний. Забавно: чтобы задуманное исполнилось, мужчинам нужно подняться на вершину, а женщинам достаточно дойти до середины. Люди там живут в юртах – в Улан-Баторе только в центре есть более или менее современные пятиэтажки. А вокруг юрты. Сначала плотно, отгороженные низкими заборчиками, потом все реже. А в степях и вовсе – едешь час, встречаешь юрту, потом едешь сутки – ничего.
Рекомендуете там отдохнуть?
Не стоит применять слово "отдых". Это все равно как поехать отдохнуть в Тибет – разве это возможно? За эти годы со мной многие друзья съездили в Монголию, хотя я никого туда специально не зову. Дело в том, что это очень тяжело физически. Там иной климат, тяжелое давление и очень непростая еда – мясо с мясом. Многие не выдерживают. К тому же, ты очень много времени проводишь наедине с собой, а это тоже непросто. Совсем другие люди. Я понимаю теперь, почему они когда-то завоевали полмира: монголы очень резкие, сильные, стремительные. В общем, все там направлено не на отдых и физическое расслабление, а наоборот: нужно собраться, нужно выжить.
Должно быть, супруг, Алексей Тегин – ваш единомышленник. Кажется, он исполняет тибетскую музыку?
Да, они используют тантрические мантры тибетских монастырей, разыскивают древние инструменты. Муж их немного дорабатывает, из-за чего они начинают выглядеть как настоящие арт-объекты, и звучат сложнее. Это трехметровые дудки, огромные барабаны.
Алексей их только реставрирует, или делает самостоятельно?
Некоторые создает сам. Например, барабан шириной два метра в диаметре. Он сам покупал кожу, размачивал ее, обрабатывал дерево. Но результат потрясающий: такая вибрация звука! Много подобных инструментов сейчас можно найти в Индии. Их делают из недорогой меди, но такие трубы не звучат. Муж их "дожимает". Он этим занимается много лет, это дело его жизни. Коллектив называется Phurpa – "волшебный кинжал" в переводе с тибетского.
Они гастролируют?
Концерты проходят раз в месяц. В нашей стране есть довольно узкий круг почитателей. Их очень любят в Питере. Год назад группу нашла французская звукозаписывающая компания и выпустила их винил. Во Франции он как-то феерично продался, собрал множество восторженных рецензий. Скоро они едут на фестиваль в Берлин, потом на роттердамский фестиваль, оттуда на кинофестиваль – будут большие гастроли.
А с вашим модным домом он каким-то образом связан?
Да, выступает арт-директором. У него очень философский взгляд на вещи, ему удается корректировать нашу суетливую реальность. Он активно вовлечен в процесс подготовки показов – выстраивает концепцию шоу. Вот такой творческий союз.
А что же ваша дочь – ее больше тянет к барабанам или к швейной машинке?
Она все время меня спрашивает, кем я хочу, чтобы она стала. Я отвечаю, что главное, чтобы она нашла то, что ей нравится, и была счастлива в своем деле. Сейчас ей 10 лет, она очень творческий человек. Учится в художественной школе при Строгановке. Занимается джаз-модерном, там тоже большие успехи: преподаватели говорят, что ее выделяет какая-то специфическая пластика и хорошо бы заниматься танцами профессионально. Посмотрим. Пока ей все удается. Недавно вот сыграла у Володи Епифанцева в спектакле "Долина боли" одну из главных ролей – роль Смерти. Не скрою, я буду очень рада, если она будет работать со мной. Но у меня такое тяжелое дело. Снаружи все кажется красивым, но на деле, это труд. Он приносит радость, когда по-настоящему любишь это, а не когда мама просит.
Вы сказали, что в вашем случае быть дизайнером - судьба. Но все же: чем бы вы занялись в жизни, если не этим?
Меня раньше довольно часто об этом спрашивали. Я отвечала, что хочу быть танцовщицей или певицей. Но теперь понимаю, что хотела бы просто жить в какой-нибудь юрте на берегу озера, или не у озера. Или в монастыре в Тибете, а может и не в Тибете. Мне везде хорошо. Я думала о православном монастыре, но эта мысль быстро удалилась – там тоже постоянная суета. Я православная христианка и очень трепетно отношусь к вере, но недавно, на Крещение, была в центре и вижу: стоит аквариум, через него перекинут мостик, рядом кресты изо льда и красивая девушка в купальнике, окунается. Аквариум подсвечен голубым, звенят колокола – в общем, шоу. Вот в Киеве есть монастырь, где монахи живут в кельях отшельниками. Это уединение, это прекрасно. А когда это связано с миром… В общем, надо мне и дальше продолжать работать, а то в монастырь уйду.
Фотограф: Роман Коновалов, Андрей Башлыков