Я их регулярно мою и, когда не забываю, наношу кондиционер. Это все. Ну еще стригу время от времени. Когда я слышу о том, что «для того чтобы иметь , нужно…» — а дальше огромный список требований по уходу, или когда я слышу о том, сколько денег и сил тратят девушки для того чтобы иметь ну совершенно обычные волосы, то я прихожу в изумление. Впрочем, разговор не об этом, а о том, что девушки с не очень хорошими волосами знают гораздо больше меня, как сделать волосы хорошими.
То же самое с диетами: самые бредовые теории о похудении я слышала от худеньких от природы девушек. А самые глубокие и серьезные научные познания, скорее всего, будут у толстенькой с детства барышни. Вопрос в том, что наличие хороших волос никому не придет в голову записывать в , а вот обладателю худобы автоматом приписывается немало достоинств — от силы воли, жизнерадостности и сексуальности до интеллекта. И, соответственно, наоборот — людям, этой худобой не обладающих.
Проблема в том, что очень многое в нас, гораздо больше, чем нам хотелось бы думать, прописано на генетическом уровне. Не только чувствительность к сладкому и склонность или ее отсутствие к накоплению жира. Но и, например, то, будет ли наш организм выделять эндорфины в ответ на . И сколько именно будет выделять. Человек, который преодолел себя, дошел до тренажерного зала, потренировался и получил в ответ мощный выброс гормонов счастья, заряд энергии и хорошего настроения, вряд ли поймет того, кто преодолел себя, дошел до зала, потренировался и почувствовал себя смертельно усталым и глубоко несчастным. Кому из них в следующий раз будет легче дойти до зала? Кто в глазах друзей будет человеком волевым, а кто наоборот? Хотя второму приходится затрачивать в десятки раз больше сил и энергии для того, чтобы продолжать занятия, несмотря на отсутствие положительного подкрепления.
Я все это веду не к тому, что тем, кому достался не самый бодрый набор генов, надо лечь на диван и больше ничего не делать. Я к тому, что второй группе не стоит смотреть на первую в поисках удачного рецепта — у них его нет. Сейчас, кстати пять утра, я встала час назад, чтобы поставить тесто для вафель — сделаю их утром на завтрак сыну. Нет, это не сила воли и не материнский подвиг. Просто я люблю печь и у меня новая вафельница, которую мне не терпится испытать. И я не знаю, что посоветовать людям, которые не любят готовить, но хотят полюбить.
Я легко обхожусь без мяса, но начинаю немедленно умирать, если лишить меня каш, картошки, хлеба и пасты. Меня крайне удивляют люди, которые «без мяса не наедаются», потому что, в моем представлении, еда — это то, что на гарнир. А — это так, необязательное украшение гарнира. Я ужасно сочувствую людям, которые с трудом переносят посты или безуспешно пытаются стать вегетарианцами. Но у меня нет для них ни рекомендаций, ни советов, для меня — это легко и естественно. Я ничего не делала для того, чтобы достичь этого.
То же самое с алкоголем — у меня, как и у многих евреев-ашкенази, есть ген, отвечающий за непереносимость алкоголя. Я могу пить, но не получаю особенного удовольствия, даже если бы мне очень захотелось спиться, мне бы это просто физически не удалось. Согласитесь, что было бы странно гордиться этим фактом? Как и фактом того, что ни у одного моего родственника на восемь известных мне поколений назад не было никаких проблем с алкоголем. Нет, я не происхожу из рода благородных фей, мои предки были обыкновенными сапожниками, мельниками и инженерами. Просто в этом смысле нам повезло. И я не могу давать советы по обращению с алкоголем тем, у кого в роду восемь поколений выпивающих людей и кто удерживается от этого просто силой собственного интеллекта и осознанности.
Вот с едой, худобой и подтянутостью — ровно такая же история! Подтянутый спортивный живчик из семьи подтянутых спортивных живчиков ни черта не может знать о том, что испытывает и через что проходит человек, чьи предки на всем протяжении истории были полными и двигали в основном науку или культуру, но никак не свое тело по футбольному полю. И советов никаких спортивный живчик дать тоже не может — у него работают совершенно другие механизмы.
Если уж ориентироваться, то только на тех, кто был полным, смог похудеть и остаться в этом весе на долгие годы. И на тех, кто никогда в жизни не занимался спортом — и вдруг побежал. Потому что спортивные живчики любили мне давать такие советы: начните с часовой пробежки в очень медленном темпе. Хотя в очень медленном темпе я изначально могла пробежать ровно минуту — и последние десять секунд держалась на абсолютном пределе своих возможностей. Мне потребовалось полгода невероятных усилий, чтобы научиться бегать полчаса без перерыва. Очень-очень медленно бегать. Зато я в процессе смогла переодеться в кроссовки и вывести на беговые дорожки пару десятков таких же неспортивных друзей, которые все предыдущие годы искренне считали, что спорт — это вообще не для них. Ну просто потому что советы из серии «для начала бегите медленно в течение часа» казались им чем-то средним между фантастикой и изысканным издевательством.
В общем, важно смотреть на такого же, как ты, кто смог добиться бОльшего, чем ты. А не на этих девочек, которые: «Вы не думайте, что мне все это легко далось! И моя мама, и сестра, и бабушка — очень полные женщины, носят сорок шестой размер, но мне удалось преодолеть и достичь такого тела, которое я сейчас имею!»
Автор: Алина Фаркаш