Почему именно сейчас ты решил обратиться к "тягостным раздумьям о судьбе своей родины"?
Книга "Рассказы о Родине" росла на протяжении последних 10 лет. Возможно, её стоило выпустить год назад, потому что сейчас все немного расслабились, а год назад, мне кажется, актуальность этой темы достигала апогея. Я промышлял фантастикой, но, на самом деле, я, прежде всего политический журналист. Работал на двух серьёзных новостных телеканалах (Euronews и Russia Today- ред.), был журналистом кремлевского пула и знаю, как устроены СМИ. Я понимаю, что сейчас, как никогда, очень велик разрыв между благостной телевизионной картинкой и реальностью, с которой сталкивается большинство жителей этой страны. То, что видит вокруг себя обычный житель деревни Подвигалиха в Омской области или города Иркутска, совершенно не совпадает с той успокаивающей картинкой, которую он видит ежедневно в вечерних новостях. Я решил рассказать о той стране, которую вижу я перед собой. Никакого пафоса здесь нет, невзирая на достаточно пафосную обложку, сделанную под книги Аркадия Гайдара или рассказы о пионерах-героях. Это насквозь стеб и издевательство. Контраст между обложкой и содержимым ровно такой, как между тем, что мы видим в новостях, и той страной, в которой на самом деле мы живем. Вот здесь на форзаце мой героический портрет. И вот летающий остров на абзаце изображен – это Москва, Кремль, телевизионная башня, Сталинские высотки, элитное жилье, Храм Христа Спасителя. Это летающий остров Джонатана Свифта - Москва, которая оторвана от России, где-то парит в небесах, занимается своими гламурно-финансовыми проблемами, а Россия где-то осталась внизу.
Вошли ли в книгу "Рассказы о Родине" какие-то реальные истории, свидетелем которых ты был во времена работы в кремлёвском пуле?
На самом деле до этого я не опускался. И я не так долго работал, чтобы всерьёз подружиться с власть предержащими, как это сделал, например, Андрей Колесников, главный редактор журнала "Русский Пионер", это главный сейчас корреспондент данного пула. Конкретных историй там нет, но книга совершенно нескучная, сюжет её откровенно хулиганский. Как только вы переворачиваете эту благостную обложку, вы читаете историю под названием "From hell" про то, как "Газпром" черпает свои энергетические ресурсы напрямую из преисподней. Времена, когда душу продавали за металл прошли, сейчас в моде другие виды сырья, экологически чистый природный газ, и люди готовы продавать душу за это. А поскольку "Газпром" - компания с большим государственным участием, то Правительство Российской Федерации взяло на себя определенные обязательства, например, помогать Ирану и Северной Корее строить ядерные реакторы. Чем это всё закончится, знают только наши партнёры снизу. Вслед за этим сразу идёт история про то, что Москва-Сити на самом деле является не стройкой века, а ширмой для огромной фабрики по расчленению гастарбайтеров и продажи их внутренних органов за границу. Рассказ называется "Че почем", и он устанавливает точную цену человеческой жизни исходя из набора внутренних органов. Всё это покрывают спецслужбы и госчиновники.
А за что ты убил Немцова? Понятно, что либеральная оппозиция втоптана в грязь, и выглядит жалко. Но убил ты его зачем?
В рассказе "Перед штилем" не я его убил и даже не Жириновский. Человек, похожий на Жириновского, втоптал в грязь человека, похожего на Немцова, и немного увлёкся, что называется … Втаптывая в грязь либеральную оппозицию по телевизору, все немножко увлеклись и затоптали её так, что больше они даже не в состоянии в парламент пройти, что делает её неполноценной.
То есть либеральная позиция в нашей стране полностью уничтожена?
Наша страна вообще неполноценна политически. С моей точки зрения, политическая система нашей страны это никакая не демократия, и даже не конституционная монархия, не диктатура, а постмодернистский феодализм. Феодализм - потому что у нас бесчисленное множество князьков, каждый отвечает за что-то своё, и губернаторы, и министры. У каждого свой надел, своя зона влияния, они облагают вассалов и находящиеся на хозяйстве души податью, и за счёт этого существуют. Губернатор Приморья кормится рыбной ловлей, пожарный надзор обкладывает данью компании, которые должны отчитываться по пожарной безопасности, санэпидстанция, министерство внутренних дел, - у каждого какое-то количество душ, свои оброки и подати. Все с этого кормятся, все клянутся в верности наивысшему суверену, это такая система сдержек и противовесов, когда каждому допускается какая-то небольшая свобода по ограблению населения в обмен на верность и лояльность суверену. Суверенная демократия – это не про суверенитет, а про суверена. Это постмодернистская система, построенная на симуляции, потому что сейчас все пытаются прежнюю феодальную систему, знакомую нам со времен Ивана Грозного, переосмыслить по-новому. Нам предлагают какие-то фейковые идеологии, заставляют нас во что-то верить, и все это сдабривается телевизионным эфиром.
Ты не получил ещё по шапке?
Нет, я по шапке пока не получил, с нетерпением жду. На самом деле, люди, которые находятся у власти, сами все понимают, и люди, которые работают на телевидении, я точно знаю, всё понимают, - все всё понимают, и население по большей части всё понимает. Такой заколдованный круг: все продолжают всем врать, а остальные делают вид, что верят… Пока пенсии будут платить, всё будет нормально.
Ты прямо, как классический русский литератор, подходишь с воспитательными целями к литературе?
Нет у меня воспитательных целей. Как раз "Метро 2033" - это роман воспитания, роман о становлении молодого человека, поэтому он так популярен среди молодых читателей, преимущественно мальчиков, конечно. Но и девочки тоже находят там что-то своё: во что верить, во что не верить, как быть, с кем дружить, с кем не дружить и как вообще своё место и предназначение в этой жизни найти. Что касается "Рассказов о Родине", то здесь никакой дидактики нет, нет задачи изменить мир или перевоспитать молодежь. Дидактика - это когда говорят делайте так и не делайте вот так.
Ну, носом ткнуть в то, что существует, это тоже воспитательный метод.
Все же понимают, как устроена наша страна: на круговой поруке, на откатах, на вранье по телевизору. Я удивляюсь, как она держится, это какая-то магическая система личных договоренностей, когда все воруют, и все знают, что все воруют и на каждого есть дело, но пока каждый отдельный человек лоялен в системе, ничего против него делаться не будет, наоборот: "Воруй, тем толще будет на тебя дело". Удивительная страна. Когда мы сидим на кухне, мы об этом говорим? Говорим. А когда напьёмся с друзьями, откровенничаем? Откровенничаем. Так почему книгу нельзя на эту тему написать? Конечно, по телевизору такое никогда не пустят, такое может пройти на ограниченном числе радиостанций, в очень ограниченном числе газет, и на паре сайтов, остальные просто своей храбрости не наберутся об этом говорить, а книга остается свободным каналом, через который можно общаться искренне. Была задача просто обстебать, потому что когда смешно, не страшно. Я хотел показать, что нет никаких священных коров, нет никаких табуированных тем, и если мы все всё понимаем, почему же мы тогда должны друг другу врать?
А если не заметят книгу?
Книга не станет массовой. У "Метро 2033" тираж 500 тысяч. У более эстетских "Сумерек" - 200. У "Рассказов о Родине" - 50, и будет допечатано еще 30. Я не хочу изменить мир, я не хожу на "Марши несогласных", я не революционер. Мы же все с вами понимаем, и можно просто посмеяться. Русский человек, вообще, склонен к тому, чтобы прогибаться, он копит-копит-копит, гнётся-гнётся-гнётся, а потом взрывается, вместо того, чтобы каждый раз, когда ему что-то не нравится, говорить "нет". Слишком свежа память поколений, мамы и папы очень долго жили при предыдущем режиме, а дедушки и бабушки вообще всю жизнь при нём прожили, и, конечно, в семье нам говорят: "Может не надо? Зачем вообще это? Че зарываться? Спокойно работай, деньги зарабатывай. Не надо выпендриваться, не надо высовываться, потому что получишь по шапке". И мне мама с папой это периодически говорят, и другим, я думаю, тоже.
Гражданское общество - это когда средний класс уже поел, и его потянуло на мысли о вечном.
Конечно, сейчас не кровавый режим и не диктатура, но при этом мы всё равно готовы, что сейчас что-то начнётся, и лучше на всякий случай ни о чём не говорить, ни с кем особо не откровенничать, потому что "вдруг что", и тогда тебе припомнят. А мне кажется, что гражданское общество начинается не с создания Указом Президента или Федеральным Законом Общественной палаты: вот здесь Общественная палата, вот здесь гражданское общество, посадили Тину Канделаки, Аллу Пугачёву, ещё кого-то. Вот вам гражданское общество. Гражданское общество - это когда средний класс уже поел, и его потянуло на мысли о вечном. Вот, что такое гражданское общество. И у нас, дай Бог, оно будет. Чем больше людей будет ездить заграницу, не в Египет, а в нормальные страны, тем скорее мы поймем, что там как-то всё более разумно устроено, более справедливо. Если во Франции я попадаю под кортеж начальника местной автоинспекции, то не я виноват, что попал под его машину, и разбил головой ему стекло, и не меня потом отправляют в тюрягу, а его - за то, что он сбил пешехода. А у нас всё ровно наоборот.
В какую сторону ты движешься как писатель?
Я решил не очень думать об аудитории. Мне кажется, что когда ты начинаешь высчитывать аудиторию, стараться понравиться какому-то определенному типу читателя, когда ты начинаешь с маркетинга, вместо того, чтобы начинать с творческого замысла, - это провал. Выходит бездушно, механистично. Невозможно так: "Напишу-ка я что-нибудь для девочек, девочкам нужна вечная любовь, поэтому, давайте, я тоже напишу про вампиров, и вампиры в каждой книжке будут клясться, что вот-вот женятся на девочках".
Просто тебя самого эмоционально затрагивает, что например Метро 2034 не так благосклонно было воспринято как "Метро 2033"?
Его много ругали, но и хвалили, есть люди, для которых это вообще самая любимая книга. Мне интересно не прикармливать свою аудиторию и постоянно давать им одинаковые книжки, которые им точно понравятся. Для меня книги, которые я пишу, - это единственный способ самореализации. Это главное, как я себя оцениваю, и через что другие могут меня оценить - через книги, которые я пишу. Поэтому мне важнее совершенствоваться, чем гарантированно нравится одним и тем же читателям.
Как на тебя влияет финансовый успех?
Мне кажется, я приобрел достаточную финансовую свободу, я не планирую стать мультимиллионером на книгах. Денег, которые я уже заработал, мне вполне достаточно для того, чтобы больше не думать напряженно о том, насколько успешно продается та или иная книга. Мне интереснее просто ощущать, что я не стою на месте. Я вообще человек, которому очень быстро надоедает всё одинаковое. На книгах я заработал в общей сложности пока тысяч 10 долларов, компьютерные игры сделали меня богатым.
У тебя есть проект "Вселенная Метро 2033" – ты создал успешный продаваемый бренд, который очень нравится читателю. Обычно писатели очень ревностно относятся к своим произведениям, не желая их никому отдавать, а ты отдал продолжение своей эпопеи молодым писателям. Такой коммерчески идеальный франчайзинг.
Когда я год назад придумал эту историю, в этот момент даже издатели, которые только что продали более 300 тысяч "Метро", не были уверены в успехе. Они полагали, что из одной успешной книги одного автора невозможно сделать серию успешных книжек неизвестных авторов. Вместо того, чтобы штамповать одинаковые книжки с моими героями, можно создать целый мир, а своих героев я оставляю себе. Этот мир людям интересен, он будоражит воображение, и его можно исследовать вместе. Люди хотят продолжения, другие люди хотят про это писать. Я знакомлю читателей с писателями, и осуществляю роль координатора. Я продолжаю в этом активно участвовать. Выбираю тех, кто будет писать. Это попытка построить свои "Звёздные войны", в которых принимали бы участие не только российские авторы, но и иностранные. Английский автор, например, уже пишет, и грозится скоро книжку закончить. Два французских писателя, один итальянский, немцы, ещё какие-то американцы присоединяются. Такого вообще в принципе никто не делал! Зарабатываю ли я на этом деньги - твой вопрос?! Да, зарабатываю деньги, конечно. У меня есть роялти, пропорциональное моей степени участия во всей этой истории. Я не просто отдал бренд на откуп – это целиком придуманный, скоординированный мною проект. Я долго думал, как усидеть на двух стульях сразу, и придумал себе отличный способ. Лев Николаевич Толстой обладал поместьем, каким-то числом крепостных душ, тем не менее, которые обеспечили ему экономическую базу и свободу, чтобы не думать о хлебе насущном, он мог мыслить о вечном. Вот. Я просто решил развести успешную коммерчески историю со своим "Метро 2033" и собственные книги, чтобы писать о том, о чём хочется. Будут книги бестселлерами становиться – хорошо, не будут – не страшно, я переживу! И делать что-то новое, то, что до тебя никто еще не делал, для любого человека, в особенности для мужчины, мне кажется, является главным, независимым от денег стимулом.
Как ты относишься к молодёжным политическим партиям?
Молодёжные политические партии – это чистая профанация. Организации, созданные на бюджетные деньги. Абсолютное большинство молодежи, как мне кажется, ни во что не верит, относится к этому, как к летним развлекательным лагерям. Может быть, там и можно накачать какую-то идеологию, поскольку в юном возрасте мозг ещё не затвердел, и являет собой разогретый пластилин. Но, когда ни во что не верят люди, которые называют себя идеологами – трудно ожидать, что во что-то поверят люди, которых они пытаются воспитать. Идеология строится вокруг личностей, и нет никакой идеи для этой страны, нет никакой идеи для этого народа.
Помню, как "Идущие вместе" сожгли книжки Сорокина. Мое воображение это так поразило.
Да, Сорокина они жгли, совершенно верно. И подняли Сорокину продажи в 10 раз. Как только у нас что-то запрещают, это сразу становится востребованным. Надеюсь, "Рассказы о Родине" тоже запретят.
Можешь ты представить такую ситуацию, что ты вступил в какую-то политическую партию?
Нет. Меня звали во всякие серьезные общественные организации, но я хочу держаться подальше от политики. Я вообще не верю, что в политике можно оставаться самим собой. Политика вообще вся строится на компромиссах и зачастую, компромиссы тебя меняют. Там слишком большие деньги и большие ставки, это ломает человека. Ты делаешь один шажочек навстречу, другой шажочек… И ты уже не помнишь, каким ты был вначале, каким ты в это дело приходил, какие у тебя были идеалы. Ты понимаешь, что нельзя заниматься политикой без компромиссов со своей совестью. Надо договариваться с теми людьми, с которыми никогда не думал, что будешь договариваться, и предавать тех людей, которых никогда не думал, что будешь предавать. Я не одержим жаждой власти. Мне не доставляет удовольствия контроль над людьми. Я получаю удовольствие совсем от других вещей. Поэтому, я не верю в то, что личность может изменить историю, не прибегая к насилию. А я не хочу прибегать к насилию, мне это чуждо. Поэтому все, что я могу сделать – это написать книжку и дать людям почитать. Пусть люди сами думают дальше.
Скандально известная журналистка Елена Трегубова называла в своих книгах политиков "мутантами". В твоей книге "Рассказы о Родине" они тоже не люди, а инопланетяне. С твоей точки зрения, есть среди них люди, или это уже какая-то иная форма жизни?
Был такой советский фантастический фильм "Посредник" про то, как прилетели пришельцы, и при помощи прибора какого-то вживляли в людей свои сущности. Человек с виду оставался человеком, но внутри был пришельцем. И мне кажется, в тех, кого принимают в "Единую Россию", при помощи этой трубочки кого-то засаживают в тебя, и ты вдруг начинаешь вдруг себя вести иначе, хотя с виду остаёшься самим собой.
Какие авторы на тебя повлияли?
В детстве я очень фантастикой увлекался, обожал Стругацких. И перечитал всю всемирную библиотеку приключенческой литературы. Потом, в Университете любил латиноамериканских магических реалистов, Кортасара, Борхеса, Маркеса, итальянца Уберто Эко, Франца Кафку. "Метро 2033" написано под влиянием Стругацких, Кафки, ну и Пелевина, конечно же. "Сумерки" - под влиянием Умберто Эко и Маркеса. "Метро 2034" – скорее, Виана и Ремарка. "Рассказы о Родине" будут сравнивать, конечно же, с Пелевиным. Какое-то время на стене единственным из всех писателей у меня висел портрет Бориса Виана. Потому что этот человек чуть ли не до сорока лет был инженером, занимался скучной работой, которая не доставляла ему никакого удовольствия, жил с женщиной, которую разлюбил. И жизнь его пошла не в том направлении. А потом он переломил себя, стал писать книги, играть на саксофоне, воплотил свои мечты, и был счастлив. Правда, вскоре умер, то ли от передоза, то ли от отравления, но тот момент, когда он был счастлив, все искупил. Человек реализовал себя, остался в истории, занимался делом, которое приносило ему огромное удовольствие…
В каком возрасте ты решил стать писателем?
В 3 года. В 2,5 я научился читать, а в три я научился писать, и написал первую книгу. Она состояла из пяти слов, приблизительно. Вообще-то, я собирался писать про Пушкина, но для буквы "Н" не хватило места на странице, и я написал "Про Пушки". Потом, соответственно я начал печатать на машинке, которую у папы отобрал. Папа оставил мне свою старую печатную машинку, потому что перешёл на новую. К 6 годам я уже набирал большое количество текстов про советских милиционеров, и про Ленина в Разливе. Потом на всю школу писал фантастические романы и юмористические, кстати, про домашних животных, и дошёл до "Рассказов о Родине". То есть, эволюция была долгой и трудной. Я с детства хотел быть журналистом и писателем, и так вышло! Хотя родители меня пытались сдать учить экономику и финансы, я просто не смог. Было так скучно, я садился на 1й ряд и засыпал прямо перед лицом преподавателя - на уроках статистики и экономики.
Расскажи про свою семью.
У меня родители оба журналисты. Оба познакомились на журфаке МГУ. Папа работал на радио, и был переводчиком. Поэтому дома всегда была пишущая машинка. Мама тоже журналист, работала в фотохронике ТАСС. Сейчас занимается другими делами. По профессии не работает. Я из обычной московской семьи. Я не принадлежу ни к какому дворянскому роду, слава богу, не интересуюсь корнями. Семья не была состоятельной, такой средний класс. У меня было две очень любящих бабушки. Одна была кандидатом наук, и работала в институте Склифосовского. Другая бабушка жила в Костромской области в небольшом городе, работала бухгалтером, и в огороде. Поэтому все деревенские истории в "Рассказах о Родине" из моих личных наблюдений почерпнуты. Все эти истории с поездами гремящими, и засаливание огурцов, и телевизор в ручной салфетке сплетенной – всё это кусочки моей жизни. За исключением пришельцев.
Какие светские мероприятия посещаешь?
Ты знаешь, когда меня куда-нибудь зовут – я хожу. Так, чтобы целенаправленно тусоваться или завести себе какого-нибудь агента, который вызванивал бы все мероприятия, и говорил – "мы хотели бы прийти, пригласите нас сюда" - такого нет. Я хожу на кинопремьеры. Бывает, хожу на какие-то концерты, потому что есть друзья, которые выступают, и приглашают. Я вообще, не очень долго задерживаюсь в Москве. У меня много поездок, командировок. Нельзя сказать, чтобы я этим брезговал. Я нормальный человек, я не затворник, не задрот. Если есть возможность – прихожу. Какое-то, конечно, удовольствие определенное получаю.
Есть люди, с которыми ты бы не стал общаться?
Я априори отношусь к людям с симпатией, и даю им кредит доверия. И сам я человек не конфликтный. Я не ищу столкновений, и не склонен к тому, чтобы кого-то огульно осуждать. Но если человек при общении со мной или вообще зарекомендует себя как злой, я тогда с ним больше не общаюсь. Но в принципе нет такого, чтобы я сказал: Бондарчук снял плохой фильм, поэтому я не стану общаться с Бондарчуком. Или Алла Пугачева себя изжила сто раз, поэтому я не буду общаться с Аллой Пугачевой. Если случится пообщаться, и она проявит интерес, пожалуйста! Алла Борисовна, не сдерживайте себя. Но если вдруг, с каким-то человеком я начал общаться, и он вдруг проявил себя как злой, тогда я с таким человеком не хочу дружить.
Злой – это какой?
Злой – это человек, которому доставляет удовольствие делать другим больно. Человек, который про других без каких-либо причин плохо говорит. Я не переношу только людей злых. Я даже идиотов терплю. Идиоты могут быть добрыми. А общаться со злым человеком – только себе кровь портить.
Будет ли экранизация романа "Метро 2033"?
Я над ней работаю. Я написал сценарий. После того, как вышла книга, а в особенности игра. Игра довольно успешно продалась в США, её издает американская компания и, конечно, был определённый интерес и к книге и к правам после выхода игры. Был интерес от различных американских кинопродюсеров. В конце концов я выбрал себе партнеров, с которыми буду всё это развивать. Если уж экранизировать, то в Америке. У нас всё равно ничего приличного не сделают из этого и лучше вообще никак, чем так.
Кого бы ты выбрал из режиссёров?
Я бы выбрал Ридли Скотта, которого считаю выдающимся режиссёром. Мне нравится Дэвид Финчер. Вопрос только в том, насколько это его история. Питер Джексон, мне кажется, справился бы. Ну, а если Спилберг, чего уж там, позвонит и скажет: "Дмитрий, можно?". Я скажу: "Стивен, да конечно!". Я был в мае в Лос-Анджелесе, у мамы Спилберга есть там небольшой ресторанчик, называется "Milky Way". Мама Спилберга всё время там тусуется. А официанты там все агенты Моссада, чтобы маму никто не обижал. Люди с переломанными носами и тревожными взглядами, которые приносят тебе какие-то польские блинчики. Очень забавно. Я, конечно, хотел сказать: "Нельзя там никак через вас вашему сыну передать сценарий?". Но подумал, что, наверное, это будет неправильно – использовать маму, чтобы подобраться к сыну, и не стал к ней приставать.
Кого бы из актёров ты видел исполнителями главных ролей?
В роли Хантера, конечно, Брюса Уиллиса. Я поклонник Брюса. А в роли Артёма любого секси-боя, потому что я Артёма никогда себе внешне не представлял. Фактически книга написана от первого лица.
А как ты относишься к Бекмамбетову?
Я к нему очень хорошо отношусь. С большим уважением. Если бы он взялся как режиссер за западный фильм, с западными актёрами, мне бы, конечно, было бы очень интересно. Но пока он загружен собственными проектами. И об этом речи не шло. Но я его считаю самым талантливым из всех наших коммерческих режиссеров.
Люди читают и ходят в кино не в поисках философии, языка или изящных драматургических конструкций, им нужны эмоции.В твоих книгах всегда достаточно драматичный финал. Как образ такого светлого, интеллигентного, ироничного юноши сочетается с таким глубоким пессимизмом?
Ты читала "Белый Бим чёрное ухо"? Книжки с плохим концом запоминаются лучше, чем книжки с хорошим. Это не сознательная манипуляция, просто эмоционального эффекта в них больше, остаются они с тобой надолго, пробирают…
То есть в читателе ты хочешь возбуждать самые острые эмоции?
Знаешь, я недавно понял, именно на примере "Метро 2034", что люди читают и ходят в кино не в поисках философии, языка или изящных драматургических конструкций, им нужны эмоции. Покупая книгу, человек покупает билет в приключения. Девочка в одно приключение, мальчик в другое приключение. Они хотят переживать вместе с героями все возможные эмоции: и любовь, и страх, и надежду.
Кто тебе интересен из современных русских писателей?
Я с удовольствием сейчас прочитал Алексея Иванова "Блуда и Мудо", за два-три дня "проглотил". Чем-то таким теплым повеяло и ностальгическим, про пионерлагерь. И герой хороший, и язык образный. Прочитал Прилепина, точнее, сначала я с ним познакомился. Был литературный фестиваль в Сен-Мало в мае, и меня туда неожиданно позвали. Там остальные были авторы высоколобые и серьёзные. Они вдруг решили позвать меня, что мне было очень приятно и неожиданно. Тем не менее, то, что они рискнули и решили взять массового автора на такое серьёзное мероприятие, мне это польстило. Там я познакомился с Захаром Прилепиным. Мы с ним там немного выпили, а потом летели еще обратно в соседних креслах, и он оказался чудесным совершенно человеком. Я в нём не увидел никакого (хотя просто, может быть, много выпил) революционного запала и тяги к разрушению. Очень созидательный и гармоничный человек. А я его до этого не читал и решил, что раз уж познакомились, надо почитать. Оказалось интересно. Пелевин мне интересен - как только новая книжка выходит, я сразу иду в магазин. Ничего не могу с собой поделать. У меня условный рефлекс, наверное. Акунина последнего купил, но дальше 10-ой страницы не прочитал. У Сорокина мне единственно понравился "День опричника", там есть гармония формы и содержания. Сорокин очень увлекается формой, а содержание для него вообще не важно. Люди ищут содержание, а содержания нет. И он настолько преуспел в форме: Сорокин является таким хорошим стилистом, что может начать писать предложение языком Пушкина, а закончить языком Достоевского, и это будет стопроцентно убедительно. Человек, который настолько увлечён именно формой, совершенно не задумываясь, что за этой формой стоит, мне немного странен. Но в "Дне опричника" та форма, которую он выбрал – синтетический язык, то ли будущего, то ли эпохи Ивана Грозного, на который очень естественным и гармоничным образом ложится история о том, как наша страна, при всем технологическом прогрессе, по своему политическому устройству постепенно возвращается к временам Ивана Грозного. Вот на этот смысл шикарным образом ложится язык. Но сказать, что я так уж хорошо ориентируюсь в такой толстой журнальной литературе нельзя. Читаю то же, что и большинство обычных людей. Собственно, я и есть обычный человек.
Текст: Эльвира Тарноградская
Фотограф: Андрей Подолякин