Я родился в Магадане, там-то, в принципе, всё и началось.
Тогда рассказывай о своем детстве.
Ужас какой! (смеется) Я ходил в музыкальную школу по классу фортепиано. Участвовал в конкурсах юных пианистов, занимал разные места, был всяческим вундеркиндом. Правда, потом у меня началось криминальное детство, и лет с 12 я начал попадать во всякие неприятности. Музыка никуда не ушла, она просто отошла на второе место. В итоге, мама выслала меня из Магадана в Хабаровск, где я уже продолжил заниматься непосредственно музыкой.
Кто был твоим кумиром?
Это сложный вопрос. Я много в кого "влюблялся" в детстве, начиная со Стинга и Стиви Уандера, заканчивая дурацкими электронными группами, типа United Six. Сейчас у меня нет кумиров вообще. Я слишком циничен для поддержания в себе любви к кумирам. Все уже прозрачно стало давно, все везде одинаково, нет никаких чудес, надо просто собирать отовсюду и делать.
Как возникла группа Therr Maitz? Это была твоя первая музыкальная группа или что-то было до этого?
Группа у меня была с того момента, как я поступил в Хабаровский институт искусств и культуры. Она всегда трансформировалась вместе со мной. Начиная с 97-го года, менялись люди, мы работали в разных местах, ездили в Японию и по регионам России. В какой-то момент стало невозможно работать без названия. Да еще и на какой-то музыкальный конкурс нам нужно было прислать ненавистное всеми музыкантами резюме, а в нем должно было быть название. И вот случилась, как это часто бывало, алко-наркотическая история: какая-то квартира, на столе "пастила" из Мартини и виски, из которой торчали бычки.
Пастила?!
Это когда разливают на поверхность бухло и не вытирают долго. В какой-то момент, мы увидели, как от подоконника квартиры на 15-м этаже идет вереница муравьев есть нашу пастилу из Мартини. Кто-то что-то изрек про термитов. Знаешь, это та история, когда то, что ты видишь в бреду, кажется полной симметрией, а на утро оказывается, что это полный бардак! (смеется) Примерно так и вышло с названием Therr Maitz.
Как вы оказались в Москве?
Желание переехать было с самого начала. Дело в том, что, как только начинаешь заниматься музыкой, сразу хочешь переехать в Москву. По регионам нет поля для деятельности. Как и с любой вещью в нашей стране в принципе. У нас очень развита история с "центром Вселенной", куда надо поехать и все там делать. А с музыкой это стократно, потому что в регионах это просто не нужно никому.
Как все развивалось здесь?
Это еще одна музыкантская иллюзия, что можно переехать куда-то и вот там-то начать заниматься творчеством. И вроде "бабки" у тебя есть, купишь всё, что нужно, а в реальности всё иначе. Надо квартиру снять надолго и тому подобное. И все творчество погрязло в изготовлении популярных мелодий. Мне пришлось очень сильно откатиться в нищету, начать делать аранжировки, заниматься продюсированием совершенно невероятных артистов, которых я на дух не переношу, таких как Басков, Гвердцители, многочисленные шансонье у меня были. Все это в какой-то момент меня поддерживало, помогало проникнуть вглубь шоу-бизнеса, а потом начало душить. По причине того, что получается у меня это неплохо, появился такой вал заказов, что примерно два года назад у меня на этой почве был нервный срыв. Я делал в месяц по 15 аранжировок! Это были даже не аранжировки, а полноценный процесс: я сидел с артистами на студии, пинал каких-то аранжировщиков, писал музыкантам, привлекал живые оркестры. Меня все это захлестнуло. Наверное, тогда-то я и понял, что хватит. И чуть меньше года назад мы перезапустили Therr Maitz.
В каком составе?
У меня были музыканты, с которыми я приехал с Дальнего Востока - гитарист и бас-гитарист. Но поскольку мы шли совершенно разными путями развития - я становился продюсером, зарабатывал деньги, а пацаны все равно играли на инструментах - у нас немного развалилась наша социальная история. Мы были как бы "не вместе", мы уже не ели одну лапшу. Отношения по-прежнему остаются дружескими, но уже нет одной "беды". Точнее они, беды, уже совершенно разные. В процессе истории с продюсированием и появились люди, с которыми я сейчас работаю. С нынешним гитаристом Колей Сарабьяновым мы впервые встретились по поводу какой-то сессии для стороннего артиста. Потом я пригласил его поиграть, и он остался. Позже я начал делать альбом Полине Гагариной. Её тогдашний парень Боря Ионов стал нашим барабанщиком. А вместе с ним пришел его, а теперь и мой, друг Тильдиков.
Ты работал с очень многими артистами нашей российской музыкальной сцены. Что ты думаешь о состоянии нашей музыкальной сцены сейчас? Ты же видишь рождение новых "звезд", видишь, как перевоплощаются старые звезды.
Я считаю, что ситуация на поп-сцене дошла до своей критической точки, до дна. Возможно, сейчас мы видим, как на фоне всего этого пробиваются новые ростки андеграунда, который в действительности тоже хочет быть своего рода поп-сценой. И это нормально. Ведь мы пишем песни, чтобы собирать стадионы. И те, кто говорят, что всю жизнь готовы петь спиной к залу – это глупости.
Те, кто говорят, что всю жизнь готовы петь спиной к залу – это глупости.
Если они так действительно делают, это печально. Сейчас, пусть корявенько и не всегда так, как хочется, но образуется та сцена, которая может изменить поп-музыку. Я понимаю, что создание одной монополизированной группы Therr Maitz не может принести удовлетворения даже лично мне, потому что, если не с кем бодаться – это абсолютно бессмысленное мероприятие. Когда нет сцены, люди не в силах воспринять то, что ты делаешь. Один в поле не воин.
Нужен выбор.
Да. Есть, например, Tesla Boy. И пусть я не любитель их творчества, но прекрасно понимаю, что в мой карман они тоже кладут. Это правильно, ведь мы делаем одно и то же дело – ломаем устоявшиеся стереотипы. Я не думаю, что они мои фанаты, но надеюсь, что и они понимают, что мы вместе грызем и карябаем одну и ту же стенку, через которую мы все-таки выберемся наружу.
Почему у нас такая паршивая ситуация?
Все очень просто – нет школы, нет индустрии. Есть отдельные единицы. Например, есть два талантливых мальчика-звукорежиссера, которые сидят сами по себе на разных концах Москвы и работают, не образуя при этом школу звукоиндустрии. Мы везде сталкиваемся с каким-то пи***цом, везде люди, которым кажется, что они владеют секретами и не должны их разглашать. Также в России совершенно плачевная история с качеством аудиозаписи, и я сейчас в страшном смятении о том, как мне предстоит делать свой альбом, который мы уже начали. Даже технический райдер в нашей стране - штука с большими отклонениями. Вроде все получил, но со всем этим обязательно что-то не так. И это проблема. Мы с этим боремся, постепенно обрастая своим сценическим оборудованием, которое, правда, придется возить с собой, но это не страшно. Есть еще старая школа "стряпания", начавшаяся в 85-ом году с появления более или менее талантливых поп-проектов, типа "Комбинации", когда их начали пирожками шлепать. Там и речи не идет о каком-то звуке. Там лишь нужно передать гармоничный и мелодичный материал, чтобы люди текст поняли. Всё. На этом задачи современной русской музыкальной индустрии заканчиваются, а это печально.
Антон, а есть ли у нас исполнители, которые делают качественный музыкальный продукт?
С поп-сценой надо сразу разобраться, потому что есть единицы, которые вываливаются из формата, но уже попали внутрь истории. Например, такие как украинская певица Джамала, у которой действительно есть потенциал, данные, при которых невозможно не думать о качестве материала. Не всё там получается, но есть продвижения. Что касается нашей эстрады, я просто знаю технологию производства, и, поверьте, она не имеет никакого отношения к творчеству. Это размахивание руками. И делает это всегда тот, кто остается за кадром. Все более-менее прекрасные вещи, сделанные на нашей поп-сцене, не имеют никакого отношения к самому артисту, вот в чем беда! Артист вообще не в процессе. У него есть гастрольный график, журналы, интервью, телек. Это его работа. А производством занимаются другие люди совершенно в другом режиме, и никакой связи, к сожалению, нет.
А что ты подразумеваешь под словом "андеграунд"?
Андеграунд – сложное понятие. По-моему мнению, в рамках нашей страны, андеграунд - это те люди, которые своими рукам делают музыку, они чуть позади первой двадцатки, которая во всех светских хрониках. Еще года четыре назад я открыл для себя московскую группу "Небо здесь". Очень интересные парни, играющие абсолютно стандартный, американский рок, почти тинейджерский, такой, как Nickelback. Абсолютно простые ребята-самоучки, у них замечательные инструменты, и играют они как машины, одержимые идеей правильно звучать и играть. И они действительно потрясающе звучат. Вот это андеграунд - их нигде нет, они собирают 300-600 человек. Они выступают на каком-нибудь пивном фестивале типа "Нашествия", и там, среди пивных банок, пытаются донести свой интеллектуальный потенциал, и в этом говне просто тонут. С электронными группами все более-менее в принципе понятно, их не так много: Tesla Boy, Guru Groove Foundation, Pompeya, On-The-Go.
Как считаешь, что-то изменилось на нашей сцене за последние годы?
Я не особо пристально слежу за нашей сценой. Для меня просто все течет. У меня есть свой вектор, где я чувствую изменения. Года три назад, в поп-кругах, я сам мог говорить, что музыка, которую я делаю, никому не нужна, что это трата времени. Теперь я вижу, что это работает, что не зря этим занимаюсь. Не сказать, что это обеспечивает меня с ног то головы, но вполне кормит. Я чувствую нашу необходимость, нас зовут на вечеринки Газпрома. Правда, непонятно зачем, но нас там просят играть не кавер-программу, а свои песни.
Публика изменилась?
Наша публика не меняется, поскольку у нас нет никакого трендированного образа. Мы не пропагандируем хипстерскую культуру или панков. Мы просто парни. Наша группа никогда не была клубом по интересам. Это всегда были музыканты, которые работают и зарабатывают на жизнь музыкой. Так что публика всегда самая разная.
Какие события в 2011 году стали наиболее важными для Вашей группы?
Мы прошли «адов круг» бессмысленных выступлений, фестивалей, которые нужны каждой группе, потыкались и на Kazantip, и на MIGZ. Пройдя этот период, стало понятно, что всё будет хорошо. В конце 2011 года мы нарисовали красивый план по выпуску альбома, мы готовы с удовольствием заняться производством своей музыки.
Какие-то увлечения помимо музыки у тебя есть?
Нет и никогда не было.
Книги, фильмы?
Кино очень люблю, смотрю его в огромном количестве. Буквально сегодня прервал просмотр "Древа жизни". А вообще, я не большой любитель арта, я люблю попсу. Мне нравится голливудское кино, которое меня отвлекает. Не скажу, что я умный, но я думающий. Постоянно гружу себя такими вещами как понимание структуры мира и прочей фигни, поэтому кино, которое пытается мне что-то еще раз объяснить мне не нужно. Это как в моем детстве в суровом Магадане глупо было смотреть фильм "Детки" про детей, которые нажираются, тыкают друг в друга и болеют СПИДом. Зачем мне это? Это всё есть в соседнем подъезде.
А как ты любишь проводить свое свободное время?
Я на велосипеде много катаюсь. Потому что живу напротив Парка Горького.
Еще я люблю веселиться. Например, выпить с друзьями, но желательно, чтобы на вечеринке присутствовал элемент творчества, чтобы была возможность поиграть или попеть. У меня нет хобби или того, что по-настоящему отвлекает меня от музыки. Все мои поездки или путешествия, так или иначе, связаны с музыкой. Я еду куда-то и для чего-то, а уже на месте нахожу время просто побездельничать.
Каковы творческие планы на 2012 год?
Записать альбом и всё.
И всё?
Да. И продолжать выступать.
А как же покорение мира?
Это само собой разумеющиеся вещи. Мы же делаем это не для того, чтобы моя мама получила компакт-диск или знакомый диджей в Хабаровске поставил мою песню. Мы собираемся "долбиться". Мы сняли видео на песню "Doctor", пытаемся своими не очень большими ресурсами правильно его закончить и недавно приступили к съёмкам видео на трэк Feeling Good Tonight.
Часто хочется спросить мнение о главном событии 2012 года – предсказанном Конце Света.
Я в своей жизни уже пару раз участвовал в истерии относительно какой-либо даты. Сначала это был 2000-й год, когда я отчетливо помню, все думали: "Всё! Конец!". Потом была еще какая-то дата, предсказанная Вангой…
Не думаю, что если мы возьмемся за руки, перестанем воевать, всё сразу станет ништяк.
Нынешняя история кажется мне уж слишком распиаренной. Её так развернули, что не верить уже сложно. Я допускаю, что может что-то случиться, но это же ничего не меняет. Если всему конец, то, что теперь, ничего не делать?
А какой может быть конец?
Не знаю. Солнце взорвется или мировой потоп. Но нам на это все равно никак не повлиять. Не думаю, что если мы возьмемся за руки, перестанем воевать, всё сразу станет ништяк. Это не в нашей компетенции. А вот альбом записать так или иначе надо (смеется).
Текст: Ася Рихтер
Фотограф: Григорий Векслер